Сон в летнюю ночь для идеальной пары. Роман - Лилия Максимова

– Ребята, вы не поверите, но я упала с дерева!

– С какого еще дерева? Зачем ты его выгораживаешь? – действительно не поверил ей Сашка, выплеснув поток ненависти в сторону соперника.

Олег заинтересованно пригляделся к Лизиной окровавленной коленке: рана была рваной, и вряд ли Гордеев тащил ее через чащу леса…

– Шурик, послушай ее, – тихо посоветовал он другу. – Она говорит правду.

– Конечно! – Лиза добавила в голос бодрости и затараторила. – Я хотела нарвать орехов, но на дереве оказалась сухая ветка, я на нее наступила…

– …а Гордеев, разумеется, случайно гулял под этим деревом и поймал тебя! – ехидно передразнила ее Белянская.

– Если бы я ее поймал – она не сломала бы ногу! – испытывая чувство вины, проговорил Виктор. Наверное, он и вправду был виноват: увлекся.

– Вряд ли это перелом, скорее похоже на вывих, – засомневался Олег и, присев рядом с «пациенткой», приказал со знанием дела. – Ну-ка, пошевели пальцами!

Лиза прикусила губу и выполнила требуемое действие.

– Я же говорю: вывих! – торжествующе подтвердил свой диагноз Клементьев. – А коленка – ерунда! Думаю, даже зашивать не придется. Сейчас перевяжем – и всего-то делов!

Лиза нерешительно предположила:

– А сустав тоже сможешь вправить?

– Не знаю, – смутился Олег. – Я же не волшебник, я только учусь…

– Где тут пострадавшая? – прогремел у входа голос Эдуарда Андреевича.

По-видимому, новость распространилась и до беседки школьного сада, где проводили время учителя.

– Что случилось? – засуетилась Евгения Юрьевна и, увидев плачевное состояние Лизы, побледнела больше своей ученицы. – О, Господи!

– Тише, Женя! Сейчас разберемся! – энергично скомандовал Журавский, но одного взгляда на Лизину ногу оказалось достаточно, чтобы он посерьезнел. Олег изложил свою версию.

– Лиза, у тебя действительно вывих, – согласился преподаватель, обследовав сустав.

– Гришка поехал за врачом, – сообщила Лучинская. Она стала уже белее снега. Нога жутко болела и начала отекать.

Эдуард Андреевич посмотрел на часы.

– Шесть вечера, воскресенье. Вряд ли в местной поликлинике кто-то есть, а до районной больницы – три часа езды. – Он задумчиво что-то прикинул. – Когда мы с друзьями сплавлялись по реке, я такого насмотрелся… И конечности ломали, и суставы приходилось вправлять… Так что, если ты разрешишь – я, как опытный костоправ, сумею починить твою ногу. Ты мне доверяешь? – бодро улыбнулся он.

Лиза мужественно кивнула.

– Будет немного больно. Потерпи, – предупредил Журавский, опускаясь на колени на ее одеяло, и выжидающе спросил. – Готова?

Лучинская судорожно уцепилась за ладонь Виктора и закрыла глаза. Крепко захватив одной рукой ее голень, другой – основание стопы, Эдуард Андреевич резко дернул, вправляя сустав. И Лиза первый раз в жизни потеряла сознание.

– И что же было дальше? – нетерпеливо поинтересовалась тетя Люся, перебирая морские камушки.

Волны облизывали песок пляжа, море сияло яркими бликами. У линии прибоя трехгодовалые двойняшки, сыновья тети Люси, с хохотом стреляли из водяных пистолетов в двоюродных сестер, Катю и Аню.

Отпуск на берегу моря был непременным атрибутом лета, и семья Лучинских каждый год проводила несколько недель в Славянке, в гостях у сестры Ольги Михайловны. Людмила была на одиннадцать лет моложе Ольги и ровно на одиннадцать – старше Лизы, поэтому приходилась подругой им обеим.

Лиза перевернулась на спину.

– После того, как я упала с орехового дерева? – продолжила она свой рассказ, прикрывая глаза шляпкой. – Наш преподаватель, который оказался по совместительству доктором Айболитом, пришил мне новую лапку – и теперь я, как новенькая!

Лиза помахала в воздухе ногой, на которой еще красовался заживающий кровоподтек, и призвала присутствующих убедиться в ее полной исправности.

– Не слушай ты ее, Люся! – вмешалась в разговор Ольга Михайловна. – Ты не представляешь, что я пережила! Звонит мне на работу некто, представляется Лихамановым Федором Борисовичем и говорит: «Вы только не волнуйтесь, с Вашей дочкой все в порядке, но ее надо отвезти домой, а то она ходить не может»!

– Ой, мама! Просто все мужчины – паникеры! – беззаботно отмахнулась Лиза. – Это Гришка дядю своего напугал – вот он и стал тебе звонить. А я вполне могла и на поезде со всеми доехать, не обязательно было папу на машине присылать. Наши ведь только сегодня домой возвращаются!

– Лежи уж! Отдыхай, источник паники! – усмехнулась мама. – Кто до сих пор хромает? Я, что ли?

– Никак не возьму в толк: что ты делала на этом дереве? – пожала плечами тетя Люся.

Племянница тяжело вздохнула:

– Сколько же можно повторять? Орехи рвала! Яблоки там, вроде, не растут!

– Какие могут быть орехи в июне? – недоумевая, проговорила Ольга Михайловна.

Ее дочь постаралась оправдать свои действия:

– Я всего лишь хотела проверить: доспели они или нет?

– Вряд ли орехи созреют в это время года, – хитро улыбнулась тетя Люся. – А вот ты, юная натуралистка, уже в полном порядке! У тебя полный дом женихов, а ты все по деревьям лазаешь!

– Вот и я говорю, что давно уже пора вести себя соответственно! – подхватила Ольга Михайловна и вдруг осеклась. – Каких еще женихов? Люся, ты преувеличиваешь! До окончания института – никаких женихов! Лизе учиться надо, а замуж она всегда успеет!

Мама натянула дочке шляпу на самый нос, Лиза поправила ее и, переглянувшись с тетей, хихикнула.

– Можно подумать, она нас спрашивать будет! – резонно заметила Людмила Михайловна. – Придет ведь однажды домой, как я, и скажет: «Предки! Я замуж выхожу!»

Журавский едва отыскал на железнодорожном вокзале работающий телефонный аппарат. Откомандировав Женю «пасти» подопечных на автобусной остановке, и, «стрельнув» у нее двухкопеечную монету, он отправился звонить Марии Васильевне.

– Тетя Маша? Привет! Да я, я! – снисходительно рассмеялся он в ответ на восторженные восклицания тетушки. – Мы уже приехали, но у меня к тебе просьба: ты двери мне не открывай, ладно?.. Нет, я не шучу! Так надо. Сделай вид, что тебя нет дома или… еще лучше, и вправду, сходи в гости к своей Анне Ивановне – тогда и в шпионов играть не придется… Нет, мне не нужна квартира. Я вообще вернусь завтра утром, ты меня не теряй… Это секрет… Ну, ладно, ладно, уговорила, скажу. Хочу сделать ей предложение! Тихо, только без эмоций, рано еще. Ну, все, пока. Завтра увидишь меня счастливым человеком.

Женя, насупившись, сидела на дорожной сумке.

– Ну, где ты ходишь? Мы уже два автобуса пропустили! – недовольно проворчала она. Каждая минута, отделяющая ее от родного душа, казалась ей пыткой.

Журавский протянул ей «двушку», отвоеванную у телефона молниеносной реакцией.

– Держи. Я не дозвонился.

Леднева махнула рукой, сейчас ей было все равно.

Возле школы компания, которая провела вместе две недели, рассталась. Ребята отправились по домам, учителя – тоже. На знакомой лестничной клетке ничего не изменилось, но близость милого гнездышка со всеми удобствами чуть не заставила Женю прослезиться.

– Все! Больше я из города – ни ногой! – пообещала она, отпирая заскучавший без хозяйки замок.

Журавский позвонил в дверь тети Маши и с облегчением признал, что она умеет держать обещания: никто не ответил.

– Женя, у меня нет ключей.

Сыграть растерянность для Эдуарда ничего не стоило. Евгения сначала даже не поняла. Она стояла на пороге своей квартиры и уже мысленно включала кран горячей воды.

– Что?

– Я не взял ключи. Тети Маши нет дома. Ты приютишь усталого путника? – Он затаил дыхание, но соседка поступила так, как и было предписано его сценарием.

– Боже мой, ну конечно! – гостеприимно распахнула она дверь пошире. – Эдик, ты извини, я что-то туго соображаю. Эта полуночь-полудорога, плацкартный вагон, Тимур, который до утра издевался над твоей гитарой… Как я все это вытерпела?

Он посмеялся и хотел сказать, что споет ей сам, и гораздо лучше Тимура, но Женя даже не взглянула, как он закрыл входную дверь. Сбрасывая на ходу тенниски и ветровку, она устремилась в сторону ванны.

– Я в душ! Первая! – объявила она, и Журавский догадался, что сейчас ее сможет остановить разве что землетрясение.

Двадцать минут спустя родившаяся заново Евгения осторожно тронула его за плечо. Эдуард, умевший отключаться в любых спартанских условиях, дремал в кресле, подложив под голову штормовку.

– Эдик, ты сейчас ляжешь спать или пойдешь в ванную? – тихо спросила она. – Я постелю тебе здесь, на диване.

Он моментально открыл глаза. Она была одета в футболку и шорты, а совсем не в кружевной халатик, как рисовали ему краткие, но содержательные сновидения.